Не отрекаются, любя.
Ведь жизнь кончается не завтра.
Я перестану ждать Тебя,
А Ты придешь совсем внезапно.
А Ты придешь, когда темно,
Когда в стекло ударит вьюга,
Когда припомнишь, как давно
Не согревали мы друг друга.
И так захочешь теплоты,
Не полюбившейся когда-то,
Что переждать не сможешь Ты
Трех человек у автомата.
И будет, как назло, ползти
Трамвай, метро, не знаю, что там..
И вьюга заметет пути
На дальних подступах к воротам..
А в доме будет грусть и тишь,
Хрип счетчика и шорох книжки,
Когда ты в двери постучишь,
Вбежав наверх без передышки.
За это можно все отдать,
И до того я в это верю,
Что трудно мне Тебя не ждать,
Весь день не отходя от двери...
В. Тушнова
Поймите же, барон Мюнхгаузен славен не тем, - летал или не летал, а тем, что не врет. Если я сказал, что полечу, - значит я должен это сделать. Я понял, в чем ваша беда - Вы слишком серьезны. Умное лицо - это еще не признак ума, господа. Все глупости на Земле делаются именно с этим выражением лица.
Улыбайтесь, господа, улыбайтесь.
* * *
У меня не живут цветы,
Красотой их на миг я обманут,
Постоят день, другой, и завянут,
У меня не живут цветы.
Да и птицы здесь не живут,
Только хохлятся скорбно и глухо,
А на утро — комочек из пуха…
Даже птицы здесь не живут.
Только книги в восемь рядов,
Молчаливые, грузные томы,
Сторожат вековые истомы,
Словно зубы в восемь рядов.
Мне продавший их букинист,
Помню, был и горбатым, и нищим…
…Торговал за проклятым кладбищем
Мне продавший их букинист.
Н. Гумилёв
Поймите же, барон Мюнхгаузен славен не тем, - летал или не летал, а тем, что не врет. Если я сказал, что полечу, - значит я должен это сделать. Я понял, в чем ваша беда - Вы слишком серьезны. Умное лицо - это еще не признак ума, господа. Все глупости на Земле делаются именно с этим выражением лица.
Улыбайтесь, господа, улыбайтесь.
Всё начинается с любви!
Твердят: «Вначале было слово».
А я провозглашаю снова:
Все начинается с любви!..
Все начинается с любви.
И озаренье, и работа
Глаза цветов, глаза ребенка —
Все начинается с любви.
Все начинается с любви.
С любви! Я это точно знаю.
Все, даже ненависть — родная
И вечная сестра любви.
Все начинается с любви:
Мечта и страх, вино и порох.
Трагедия, тоска и подвиг —
Все начинается с любви…
Весна шепнет тебе: «Живи»…
И ты от шепота качнешься.
И выпрямишься, и начнешься.
Все начинается с любви!
Роберт Рождественский
Поймите же, барон Мюнхгаузен славен не тем, - летал или не летал, а тем, что не врет. Если я сказал, что полечу, - значит я должен это сделать. Я понял, в чем ваша беда - Вы слишком серьезны. Умное лицо - это еще не признак ума, господа. Все глупости на Земле делаются именно с этим выражением лица.
Улыбайтесь, господа, улыбайтесь.
Будь, пожалуйста, послабее...
Будь, пожалуйста,
послабее.
Будь,
пожалуйста.
И тогда подарю тебе я
чудо
запросто.
И тогда я вымахну -
вырасту,
стану особенным.
Из горящего дома вынесу
тебя,
сонную.
Я решусь на все неизвестное,
на все безрассудное -
в море брошусь,
густое,
зловещее,
и спасу тебя!..
Это будет сердцем велено мне,
сердцем
велено...
Но ведь ты же
сильнее меня,
сильней
и уверенней!
Ты сама
готова спасти других
от уныния тяжкого,
ты сама не боишься
ни свиста пурги,
ни огня хрустящего.
Не заблудишься,
не утонешь,
зла
не накопишь
Не заплачешь
и не застонешь,
если захочешь.
Станешь плавной
и станешь ветреной,
если захочешь...
Мне с тобою -
такой уверенной -
трудно
очень.
Хоть нарочно,
хоть на мгновенье -
я прошу,
робея,-
помоги мне
в себя поверить,
стань
слабее.
Роберт Рождественский
Поймите же, барон Мюнхгаузен славен не тем, - летал или не летал, а тем, что не врет. Если я сказал, что полечу, - значит я должен это сделать. Я понял, в чем ваша беда - Вы слишком серьезны. Умное лицо - это еще не признак ума, господа. Все глупости на Земле делаются именно с этим выражением лица.
Улыбайтесь, господа, улыбайтесь.
Я хочу любить тебя всегда,
Умирая от любви и воскресая.
Чтобы, время ход не замечая,
Проживать безумные года.
Чтобы таять от прикосновенья
Нежных рук твоих, горячих губ.
Чтобы счастья чудные мгновенья
До скончанья жизни протянуть.
Расставаться, чтоб встречаться снова,
Каждый раз по-прежнему любя,
Не желая никого другого,
Не жалея, всю отдать себя.
Я хочу любить тебя всегда,
И без клятвы в верности покорной
Проживать безумные года
Для тебя, любимый и родной мой.
Волшебная на всю голову
Не бойтесь говорить люблю.
Не бойтесь говорить: "Люблю!",
Тем, кто вам дорог бесконечно!
Ведь в этом мире мы не вечны -
всегда на грани, на краю...
Себя не бойтесь потерять,
Даря восторженность улыбок!
И незначительность ошибок
Учитесь искренне прощать!
И пусть в душе не гаснет свет,
И пусть в любви мы безоружны,
Но счастья быть кому-то нужным -
Важнее в нашей жизни нет!
(Женя Ренар)
Учите своих сыновей тому, что женщина - это друг, дом и жизнь.
Про холодный сонный город под дождем, кофе и горячие губы smil
Паутиной дождя сонный город укутан как будто,
В пелене облаков заблудилась небес бирюза…
Но под пристальным взглядом спокойного, мудрого Будды
Так поверить легко, что возможны ещё чудеса.
Одурманит слегка сладковатый дымок благовоний,
Над намокшими крышами воздух прозрачный дрожит.
Я плечом ощущаю всю силу и нежность ладони,
На тебя камертонно настроены струны души…
Нас укроет, как зонт, мягкий сумрак старинной кофейни.
Сладко пахнут ванилью горячие губы твои…
По заплаканным окнам бесшумно скользнут отраженья…
Тихий шёпот дождя станет мантрой взаимной любви.
(Евгения Ренар)
Spoiler:
Учите своих сыновей тому, что женщина - это друг, дом и жизнь.
"Я свяжу тебе жизнь..." Валентина Беляева
Я свяжу тебе жизнь
Из пушистых мохеровых ниток...
Я свяжу тебе жизнь,
Не солгу ни единой петли.
Я свяжу тебе жизнь,
Где узором по полю молитвы,
Пожелания счастья
В лучах настоящей любви.
Я свяжу тебе жизнь
Из веселой меланжевой пряжи.
Я свяжу тебе жизнь
И потом от души подарю.
Где я нитки беру?
Никому никогда не признаюсь.
Чтоб связать тебе жизнь,
Я тайком распускаю свою.
Для утвердительного ответа достаточно лишь одного – «да». Все прочие слова придуманы, чтобы сказать «нет». <br />(Дон-Аминадо)
(Б.Пастернак)
"СНЕГ ИДЕТ"
Снег идет, снег идет.
К белым звездочкам в буране
Тянутся цветы герани
За оконный переплет .
Снег идет - и все в смятенье,
Все пускается в полет:
Черной лестницы ступени,
Перекрестка поворот.
Снег идет, снег идет,
Словно падают не хлопья,
А в заплатанном салопе
Сходит наземь небосвод...
Снег идет, снег идет...
Словно с видом чудака
С верхней лестничной площадки
Крадучись , играя в прятки,
Сходит небо с чердака.
Потому что жизнь не ждет,
Не оглянешься - и святки,
Только промежуток краткий -
Смотришь, там и Новый год...
Снег идет, густой, густой,
В ногу с ним, стопами теми,
В том же темпе, с ленью той,
Или с той же быстротой
Может быть проходит время?
Может быть, за годом год
Следуют, как снег идет?
Или как слова в поэме
Может быть , проходит время,
Может быть, за годом год?
Снег идет, снег идет,
Снег идет и все в смятенье:
Убеленный пешеход,
Удивленные растенья,
Перекрестка поворот.
Снег идет, снег идет...
Поймите же, барон Мюнхгаузен славен не тем, - летал или не летал, а тем, что не врет. Если я сказал, что полечу, - значит я должен это сделать. Я понял, в чем ваша беда - Вы слишком серьезны. Умное лицо - это еще не признак ума, господа. Все глупости на Земле делаются именно с этим выражением лица.
Улыбайтесь, господа, улыбайтесь.
Сергей Есенин
Черный человек
Друг мой, друг мой,
Я очень и очень болен.
Сам не знаю, откуда взялась эта боль.
То ли ветер свистит
Над пустым и безлюдным полем,
То ль, как рощу в сентябрь,
Осыпает мозги алкоголь.
Голова моя машет ушами,
Как крыльями птица.
Ей на шее ноги
Маячить больше невмочь.
Черный человек,
Черный, черный,
Черный человек
На кровать ко мне садится,
Черный человек
Спать не дает мне всю ночь.
Черный человек
Водит пальцем по мерзкой книге
И, гнусавя надо мной,
Как над усопшим монах,
Читает мне жизнь
Какого-то прохвоста и забулдыги,
Нагоняя на душу тоску и страх.
Черный человек
Черный, черный!
"Слушай, слушай, -
Бормочет он мне, -
В книге много прекраснейших
Мыслей и планов.
Этот человек
Проживал в стране
Самых отвратительных
Громил и шарлатанов.
В декабре в той стране
Снег до дьявола чист,
И метели заводят
Веселые прялки.
Был человек тот авантюрист,
Но самой высокой
И лучшей марки.
Был он изящен,
К тому ж поэт,
Хоть с небольшой,
Но ухватистой силою,
И какую-то женщину,
Сорока с лишним лет,
Называл скверной девочкой
И своею милою.
Счастье, - говорил он, -
Есть ловкость ума и рук.
Все неловкие души
За несчастных всегда известны.
Это ничего,
Что много мук
Приносят изломанные
И лживые жесты.
В грозы, в бури,
В житейскую стынь,
При тяжелых утратах
И когда тебе грустно,
Казаться улыбчивым и простым -
Самое высшее в мире искусство".
"Черный человек!
Ты не смеешь этого!
Ты ведь не на службе
Живешь водолазовой.
Что мне до жизни
Скандального поэта.
Пожалуйста, другим
Читай и рассказывай".
Черный человек
Глядит на меня в упор.
И глаза покрываются
Голубой блевотой, -
Словно хочет сказать мне,
Что я жулик и вор,
Так бесстыдно и нагло
Обокравший кого-то.
. . . . . . . . . . . .
Друг мой, друг мой,
Я очень и очень болен.
Сам не знаю, откуда взялась эта боль.
То ли ветер свистит
Над пустым и безлюдным полем,
То ль, как рощу в сентябрь,
Осыпает мозги алкоголь.
Ночь морозная.
Тих покой перекрестка.
Я один у окошка,
Ни гостя, ни друга не жду.
Вся равнина покрыта
Сыпучей и мягкой известкой,
И деревья, как всадники,
Съехались в нашем саду.
Где-то плачет
Ночная зловещая птица.
Деревянные всадники
Сеют копытливый стук.
Вот опять этот черный
На кресло мое садится,
Приподняв свой цилиндр
И откинув небрежно сюртук.
"Слушай, слушай! -
Хрипит он, смотря мне в лицо,
Сам все ближе
И ближе клонится. -
Я не видел, чтоб кто-нибудь
Из подлецов
Так ненужно и глупо
Страдал бессонницей.
Ах, положим, ошибся!
Ведь нынче луна.
Что же нужно еще
Напоенному дремой мирику?
Может, с толстыми ляжками
Тайно придет "она",
И ты будешь читать
Свою дохлую томную лирику?
Ах, люблю я поэтов!
Забавный народ.
В них всегда нахожу я
Историю, сердцу знакомую, -
Как прыщавой курсистке
Длинноволосый урод
Говорит о мирах,
Половой истекая истомою.
Не знаю, не помню,
В одном селе,
Может, в Калуге,
А может, в Рязани,
Жил мальчик
В простой крестьянской семье,
Желтоволосый,
С голубыми глазами...
И вот стал он взрослым,
К тому ж поэт,
Хоть с небольшой,
Но ухватистой силою,
И какую-то женщину,
Сорока с лишним лет,
Называл скверной девочкой
И своею милою"
"Черный человек!
Ты прескверный гость.
Это слава давно
Про тебя разносится".
Я взбешен, разъярен,
И летит моя трость
Прямо к морде его,
В переносицу...
. . . . . . . . . . . . .
...Месяц умер,
Синеет в окошко рассвет.
Ах ты, ночь!
Что ты, ночь, наковеркала?
Я в цилиндре стою.
Никого со мной нет.
Я один...
И разбитое зеркало...
14 ноября 1925
Поймите же, барон Мюнхгаузен славен не тем, - летал или не летал, а тем, что не врет. Если я сказал, что полечу, - значит я должен это сделать. Я понял, в чем ваша беда - Вы слишком серьезны. Умное лицо - это еще не признак ума, господа. Все глупости на Земле делаются именно с этим выражением лица.
Улыбайтесь, господа, улыбайтесь.
Ваши права
